Новый настоящий детектив Елены Михалковой
Асе Катунцевой можно только позавидовать: выиграла не просто ужин с кумиром всей страны, а еще и в кругу звезд первой величины! Кто же знал, что вечеринка, начинавшаяся так хорошо, закончится убийством, а блистающий мир шоу-бизнеса, стоит взглянуть на него попристальней, покажет ей свои самые неприглядные стороны. Да еще в скандал внезапно оказывается замешан частный детектив Сергей Бабкин. Вдвоем с Макаром Илюшиным им придется погрузиться в расследование, чтобы осколки стеклянной короны, соскользнувшей с головы поп-идола, не поранили тех, кто ни в чем не виноват.
Какие тайны оберегают от посторонних глаз любимцы публики? Действительно ли жизнь звезд так беззаботна и радужна, как кажется из зрительного зала? И что скрыто за богато украшенным бумажным занавесом? Читайте в новом детективе Елены Михалковой!

Елена Михалкова

Бумажный занавес, стеклянная корона

Все персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно

Глава 1

1

«Как прекрасно начинается день», – подумал Сергей Бабкин. И сразу постарался выкинуть эту мысль из головы, потому что подобные мысли – верный способ спугнуть всё хорошее и приманить на его место что-нибудь сомнительное и несимпатичное.

Телефон негромко исполнил «Шутку» Баха.

– Здравствуйте, Игорь Васильевич, – весело сказал Илюшин. – Рад вас слышать.

И ведь действительно рад, подумал Бабкин.

Сам Сергей считал Игоря Перигорского существом загадочным и жутковатым, вроде богомола. Формально Перигорский был управляющим пейнт-клуба «Артемида». Фактически же он играл роль господа бога на территории в двадцать гектаров и отдавался своему занятию со страстью, которую трудно было заподозрить в этом невозмутимом сухопаром человеке с бесконечно длинными руками и огромными полукружьями коричневых век.

– Само собой, Игорь Васильевич, – спокойно сказал Макар, выслушав собеседника. – Я ваш должник, вы же знаете.

И вот тут бы Сергею насторожиться. Задуматься бы Сергею, зачем понадобились могущественному Перигорскому два частных сыщика, когда он из тех людей, у которых на посылках служит золотая рыбка и считает за честь, если к ней обращаются напрямую.

Но Бабкин слушал вполуха, размышляя о том, что у жены скоро день рождения и совершенно неясно, что ей дарить. Духи? Кольцо? При мысли о выборе подарка его охватывала экзистенциальная тоска.

– Ему нужны именно частные детективы? – спросил Илюшин в трубку. – Ах, вот как. Без проблем. Пусть приходит.

«Кольцо, – думал Бабкин. – Оно должно быть простое? Или с камнем? И если с камнем, то с каким ?»

– И вам, Игорь Васильевич. Всего!

Илюшин отложил телефон и устремил на Бабкина задумчивый взгляд.

– Похоже, у нас новый клиент.

Мой друг – бизнесмен, объяснил Перигорский. Уважаемый человек у себя в Казани.

А у друга сын. Певец. Хороший мальчик. У него возникли сложности с администратором. Надо помочь.

– Не понимаю, чего от нас хотят, – ворчал Бабкин, колдуя над джезвой в ожидании клиента, который должен был вот-вот явиться. – Сложности с администратором? Перевожу: воруют. И чем мы можем помочь?

Илюшин отхлебнул кофе и поморщился.

– Серега, я не мог отказаться. После того, что Перигорский сделал для нас в Венеции, мы возьмемся расследовать даже пропажу его хомячка .

– Чего тут расследовать, – фыркнул Бабкин. – Сам же Перигорский его и съел.

В прихожей на мелкие трели рассыпался звонок.

– А вот и сынишка! – Макар поставил чашку на подоконник. – Смотри, не пугай мне мальчугана!

Бабкин направился в прихожую. Надо сказать, даже в эту минуту его не мучило дурное предчувствие. Тучи не сгущались, паркет не дрожал под ногами. И дверь он распахнул, отчасти витая мыслями в тех облаках, где его жена примеряла кольцо и расцветала в благодарной улыбке.

А распахнув, немедленно с этих облаков рухнул.

Перед ним стоял известный всем подросткам певец Джоник и хмуро крутил на пальце золотую печатку величиной с пельмень.

– Хай! – буркнул Джоник. – Ты Илюшин?

– Тогда подвинься.

С этими словами юный рэпер протиснулся мимо Бабкина и прошел в глубь квартиры. А Бабкин остался стоять, ощущая себя так, будто его хлопнули по носу мухобойкой.

В оправдание Сергея следует сказать, что у большинства людей, пообщавшихся с Джоником даже очень недолгое время, возникало похожее чувство. У некоторых оно сопровождалось обонятельными галлюцинациями. Нос упорно подсказывал владельцу, что он наступил в кучу дурно пахнущей субстанции.

Тем удивительнее, что сам Джоник при первом знакомстве вовсе не производил впечатление человека, способного вызвать столь удивительный эффект. Это был пухлогубый юноша с выразительными темными глазами и несколько детскими, размытыми чертами лица. Рост – средний. Голос – гнусавый с хрипотцой.

И этим гнусавым с хрипотцой голосом Джоник читал рэп. Песню «Мой дом – трущобы» крутили дважды в день на «Общем радио». А с хитом «Я твой волк, ты моя зая» Джоник забрался на вершины чарта и сидел там все лето, попирая соперников пухлой ножкой.

© Михалкова Е., 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Все персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно

«Как прекрасно начинается день», – подумал Сергей Бабкин. И сразу постарался выкинуть эту мысль из головы, потому что подобные мысли – верный способ спугнуть всё хорошее и приманить на его место что-нибудь сомнительное и несимпатичное.

Телефон негромко исполнил «Шутку» Баха.

– Здравствуйте, Игорь Васильевич, – весело сказал Илюшин. – Рад вас слышать.

И ведь действительно рад, подумал Бабкин.

Сам Сергей считал Игоря Перигорского существом загадочным и жутковатым, вроде богомола. Формально Перигорский был управляющим пейнт-клуба «Артемида». Фактически же он играл роль господа бога на территории в двадцать гектаров и отдавался своему занятию со страстью, которую трудно было заподозрить в этом невозмутимом сухопаром человеке с бесконечно длинными руками и огромными полукружьями коричневых век.

– Само собой, Игорь Васильевич, – спокойно сказал Макар, выслушав собеседника. – Я ваш должник, вы же знаете.

И вот тут бы Сергею насторожиться. Задуматься бы Сергею, зачем понадобились могущественному Перигорскому два частных сыщика, когда он из тех людей, у которых на посылках служит золотая рыбка и считает за честь, если к ней обращаются напрямую.

Но Бабкин слушал вполуха, размышляя о том, что у жены скоро день рождения и совершенно неясно, что ей дарить. Духи? Кольцо? При мысли о выборе подарка его охватывала экзистенциальная тоска.

– Ему нужны именно частные детективы? – спросил Илюшин в трубку. – Ах, вот как. Без проблем. Пусть приходит.

«Кольцо, – думал Бабкин. – Оно должно быть простое? Или с камнем? И если с камнем, то с каким ?»

– И вам, Игорь Васильевич. Всего!

Илюшин отложил телефон и устремил на Бабкина задумчивый взгляд.

– Похоже, у нас новый клиент.

Мой друг – бизнесмен, объяснил Перигорский. Уважаемый человек у себя в Казани.

А у друга сын. Певец. Хороший мальчик. У него возникли сложности с администратором. Надо помочь.

– Не понимаю, чего от нас хотят, – ворчал Бабкин, колдуя над джезвой в ожидании клиента, который должен был вот-вот явиться. – Сложности с администратором? Перевожу: воруют. И чем мы можем помочь?

Илюшин отхлебнул кофе и поморщился.

– Серега, я не мог отказаться. После того, что Перигорский сделал для нас в Венеции, мы возьмемся расследовать даже пропажу его хомячка .

– Чего тут расследовать, – фыркнул Бабкин. – Сам же Перигорский его и съел.

В прихожей на мелкие трели рассыпался звонок.

– А вот и сынишка! – Макар поставил чашку на подоконник. – Смотри, не пугай мне мальчугана!

Бабкин направился в прихожую. Надо сказать, даже в эту минуту его не мучило дурное предчувствие. Тучи не сгущались, паркет не дрожал под ногами. И дверь он распахнул, отчасти витая мыслями в тех облаках, где его жена примеряла кольцо и расцветала в благодарной улыбке.

А распахнув, немедленно с этих облаков рухнул.

Перед ним стоял известный всем подросткам певец Джоник и хмуро крутил на пальце золотую печатку величиной с пельмень.

– Хай! – буркнул Джоник. – Ты Илюшин?

– Тогда подвинься.

С этими словами юный рэпер протиснулся мимо Бабкина и прошел в глубь квартиры. А Бабкин остался стоять, ощущая себя так, будто его хлопнули по носу мухобойкой.

В оправдание Сергея следует сказать, что у большинства людей, пообщавшихся с Джоником даже очень недолгое время, возникало похожее чувство. У некоторых оно сопровождалось обонятельными галлюцинациями. Нос упорно подсказывал владельцу, что он наступил в кучу дурно пахнущей субстанции.

Тем удивительнее, что сам Джоник при первом знакомстве вовсе не производил впечатление человека, способного вызвать столь удивительный эффект. Это был пухлогубый юноша с выразительными темными глазами и несколько детскими, размытыми чертами лица. Рост – средний. Голос – гнусавый с хрипотцой.

И этим гнусавым с хрипотцой голосом Джоник читал рэп. Песню «Мой дом – трущобы» крутили дважды в день на «Общем радио». А с хитом «Я твой волк, ты моя зая» Джоник забрался на вершины чарта и сидел там все лето, попирая соперников пухлой ножкой.

Официальная легенда гласила, что Джоник – дитя подворотен. Бастард и нищета. Пел на улицах, чтобы заработать на плесневелую горбушку. Дважды попадал в тюрьму за драки и воровство (сингл «Я на нары не вернусь»). Бродяжничал, разгружал вагоны, спал в коробках и ел то, что сам выловит в канале имени Москвы.

Согласно общепринятой версии, жизнь Джоника сделала крутой вираж, когда «Бентли» одного очень известного продюсера заглох в пробке на Тверской и незадачливый владелец был вынужден спуститься в метро.

Там-то в переходе он и услышал песни юного рэпера.

До самого утра продюсер сидел на заплеванном полу и внимал, забыв обо всем. А с первыми лучами солнца робко приблизился к охрипшему певцу и предложил многомиллионный контракт, гастроли по всей стране и славу короля русского рэпа.

И «Бентли». Раз уж тот все равно был дефектный.

С тех пор Джоник стал кумиром миллионов. Во всяком случае, так он утверждал. Даже хотел поменять фамилию на Кумиров, но кто-то его отговорил.

В зале бурно аплодировали.

– Братья! Будьте сильными! Будьте, как я!

Слушатели одобрительно ухали и старались быть, как Джоник.

Свою мужественность певец подчеркивал всеми доступными средствами. Во-первых, брился наголо, оставляя на макушке хохолок, как у ананаса. Злые языки утверждали, что новая стрижка придает Джонику сходство не с армейским старшиной, а с печальной обезьянкой, завалившей тест на интеллект. Но добрые языки называли их за это мерзавцами, подонками и завистливыми ублюдками.

Во-вторых, носил камуфляж. Широченные штаны, которые Джоник слегка приспускал, бутсы на два размера больше, куртки с тысячью карманов. И поверх этого маскировочного комплекта партизана, засланного в тыл врагу, болтались гроздья золотых цепей толщиной с откормленного удава.

В-третьих, с неукротимым пылом, свойственным молодости, Джоник громил и клеймил современную эстраду. «Ваши поп-кумиры – ложные идолы! – твердил он во всех интервью. – Они насилуют народный мозг!»

Журналиста, который однажды имел неосторожность поинтересоваться, какой экзекуции подвергает народный мозг песня Джоника «Две ноздри», рэпер вышвырнул из своей гримерки.

Не сам, конечно. Руками охранников.

И разумеется, поклонницы. «Толпы баб вожделеют мое мускулистое тело! – пел рэпер, похлопывая себя по нежному белому брюшку. – Камон, детка, не притворяйся, что ты меня не хотела!»

Подтверждая имидж самого брутального певца России, Джоник менял подруг быстрее, чем они успевали осознать, рядом с каким великим человеком им повезло находиться. Предпочтение отдавал блондинкам. «Бабы – моя слабость», – каялся певец в камеру. На одной такой слабости он в конце концов и женился. Молодая супруга была победительницей одного из московских конкурсов красоты. «Я знаю, что я секси, – тянула она детским голоском. – Поэтому мой Джоник меня и выбрал». Как и положено настоящему мужику, свою подругу Джоник время от времени поколачивал и таскал за белокурые косы. После семейных сцен она появлялась, гордо сверкая синяком, точно орденом, заслуженным в кровопролитных боях. «Пока бабу не поучишь жизни, она будет дурная», – делился певец открывшейся ему мудростью предков.

И этот человек в данную минуту развалился в илюшинском кресле, широко расставив ноги, и мычал что-то невнятное.

Стр. 1 из 75

© Михалкова Е., 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Все персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно

Глава 1

1

«Как прекрасно начинается день», – подумал Сергей Бабкин. И сразу постарался выкинуть эту мысль из головы, потому что подобные мысли – верный способ спугнуть всё хорошее и приманить на его место что-нибудь сомнительное и несимпатичное.

Телефон негромко исполнил «Шутку» Баха.

– Здравствуйте, Игорь Васильевич, – весело сказал Илюшин. – Рад вас слышать.

И ведь действительно рад, подумал Бабкин.

Сам Сергей считал Игоря Перигорского существом загадочным и жутковатым, вроде богомола. Формально Перигорский был управляющим пейнт-клуба «Артемида». Фактически же он играл роль господа бога на территории в двадцать гектаров и отдавался своему занятию со страстью, которую трудно было заподозрить в этом невозмутимом сухопаром человеке с бесконечно длинными руками и огромными полукружьями коричневых век.

– Само собой, Игорь Васильевич, – спокойно сказал Макар, выслушав собеседника. – Я ваш должник, вы же знаете.

И вот тут бы Сергею насторожиться. Задуматься бы Сергею, зачем понадобились могущественному Перигорскому два частных сыщика, когда он из тех людей, у которых на посылках служит золотая рыбка и считает за честь, если к ней обращаются напрямую.

Но Бабкин слушал вполуха, размышляя о том, что у жены скоро день рождения и совершенно неясно, что ей дарить. Духи? Кольцо? При мысли о выборе подарка его охватывала экзистенциальная тоска.

– Ему нужны именно частные детективы? – спросил Илюшин в трубку. – Ах, вот как. Без проблем. Пусть приходит.

«Кольцо, – думал Бабкин. – Оно должно быть простое? Или с камнем? И если с камнем, то с каким ?»

– И вам, Игорь Васильевич. Всего!

Илюшин отложил телефон и устремил на Бабкина задумчивый взгляд.

– Похоже, у нас новый клиент.

Мой друг – бизнесмен, объяснил Перигорский. Уважаемый человек у себя в Казани.

А у друга сын. Певец. Хороший мальчик. У него возникли сложности с администратором. Надо помочь.

– Не понимаю, чего от нас хотят, – ворчал Бабкин, колдуя над джезвой в ожидании клиента, который должен был вот-вот явиться. – Сложности с администратором? Перевожу: воруют. И чем мы можем помочь?

Илюшин отхлебнул кофе и поморщился.

– Серега, я не мог отказаться. После того, что Перигорский сделал для нас в Венеции, мы возьмемся расследовать даже пропажу его хомячка.

– Чего тут расследовать, – фыркнул Бабкин. – Сам же Перигорский его и съел.

В прихожей на мелкие трели рассыпался звонок.

– А вот и сынишка! – Макар поставил чашку на подоконник. – Смотри, не пугай мне мальчугана!

Бабкин направился в прихожую. Надо сказать, даже в эту минуту его не мучило дурное предчувствие. Тучи не сгущались, паркет не дрожал под ногами. И дверь он распахнул, отчасти витая мыслями в тех облаках, где его жена примеряла кольцо и расцветала в благодарной улыбке.

А распахнув, немедленно с этих облаков рухнул.

Перед ним стоял известный всем подросткам певец Джоник и хмуро крутил на пальце золотую печатку величиной с пельмень.

– Хай! – буркнул Джоник. – Ты Илюшин?

– Тогда подвинься.

С этими словами юный рэпер протиснулся мимо Бабкина и прошел в глубь квартиры. А Бабкин остался стоять, ощущая себя так, будто его хлопнули по носу мухобойкой.

В оправдание Сергея следует сказать, что у большинства людей, пообщавшихся с Джоником даже очень недолгое время, возникало похожее чувство. У некоторых оно сопровождалось обонятельными галлюцинациями. Нос упорно подсказывал владельцу, что он наступил в кучу дурно пахнущей субстанции.

Тем удивительнее, что сам Джоник при первом знакомстве вовсе не производил впечатление человека, способного вызвать столь удивительный эффект. Это был пухлогубый юноша с выразительными темными глазами и несколько детскими, размытыми чертами лица. Рост – средний. Голос – гнусавый с хрипотцой.

И этим гнусавым с хрипотцой голосом Джоник читал рэп. Песню «Мой дом – трущобы» крутили дважды в день на «Общем радио». А с хитом «Я твой волк, ты моя зая» Джоник забрался на вершины чарта и сидел там все лето, попирая соперников пухлой ножкой.

Официальная легенда гласила, что Джоник – дитя подворотен. Бастард и нищета. Пел на улицах, чтобы заработать на плесневелую горбушку. Дважды попадал в тюрьму за драки и воровство (сингл «Я на нары не вернусь»). Бродяжничал, разгружал вагоны, спал в коробках и ел то, что сам выловит в канале имени Москвы.

Согласно общепринятой версии, жизнь Джоника сделала крутой вираж, когда «Бентли» одного очень известного продюсера заглох в пробке на Тверской и незадачливый владелец был вынужден спуститься в метро.

Там-то в переходе он и услышал песни юного рэпера.

До самого утра продюсер сидел на заплеванном полу и внимал, забыв обо всем. А с первыми лучами солнца робко приблизился к охрипшему певцу и предложил многомиллионный контракт, гастроли по всей стране и славу короля русского рэпа.

И «Бентли». Раз уж тот все равно был дефектный.

С тех пор Джоник стал кумиром миллионов. Во всяком случае, так он утверждал. Даже хотел поменять фамилию на Кумиров, но кто-то его отговорил.

В зале бурно аплодировали.

– Братья! Будьте сильными! Будьте, как я!

Слушатели одобрительно ухали и старались быть, как Джоник.

Свою мужественность певец подчеркивал всеми доступными средствами. Во-первых, брился наголо, оставляя на макушке хохолок, как у ананаса. Злые языки утверждали, что новая стрижка придает Джонику сходство не с армейским старшиной, а с печальной обезьянкой, завалившей тест на интеллект. Но добрые языки называли их за это мерзавцами, подонками и завистливыми ублюдками.

Во-вторых, носил камуфляж. Широченные штаны, которые Джоник слегка приспускал, бутсы на два размера больше, куртки с тысячью карманов. И поверх этого маскировочного комплекта партизана, засланного в тыл врагу, болтались гроздья золотых цепей толщиной с откормленного удава.

В-третьих, с неукротимым пылом, свойственным молодости, Джоник громил и клеймил современную эстраду. «Ваши поп-кумиры – ложные идолы! – твердил он во всех интервью. – Они насилуют народный мозг!»

Журналиста, который однажды имел неосторожность поинтересоваться, какой экзекуции подвергает народный мозг песня Джоника «Две ноздри», рэпер вышвырнул из своей гримерки.

Не сам, конечно. Руками охранников.

И разумеется, поклонницы. «Толпы баб вожделеют мое мускулистое тело! – пел рэпер, похлопывая себя по нежному белому брюшку. – Камон, детка, не притворяйся, что ты меня не хотела!»

Елена Михалкова

Бумажный занавес, стеклянная корона

© Михалкова Е., 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Все персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно

«Как прекрасно начинается день», – подумал Сергей Бабкин. И сразу постарался выкинуть эту мысль из головы, потому что подобные мысли – верный способ спугнуть всё хорошее и приманить на его место что-нибудь сомнительное и несимпатичное.

Телефон негромко исполнил «Шутку» Баха.

– Здравствуйте, Игорь Васильевич, – весело сказал Илюшин. – Рад вас слышать.

И ведь действительно рад, подумал Бабкин.

Сам Сергей считал Игоря Перигорского существом загадочным и жутковатым, вроде богомола. Формально Перигорский был управляющим пейнт-клуба «Артемида». Фактически же он играл роль господа бога на территории в двадцать гектаров и отдавался своему занятию со страстью, которую трудно было заподозрить в этом невозмутимом сухопаром человеке с бесконечно длинными руками и огромными полукружьями коричневых век.

– Само собой, Игорь Васильевич, – спокойно сказал Макар, выслушав собеседника. – Я ваш должник, вы же знаете.

И вот тут бы Сергею насторожиться. Задуматься бы Сергею, зачем понадобились могущественному Перигорскому два частных сыщика, когда он из тех людей, у которых на посылках служит золотая рыбка и считает за честь, если к ней обращаются напрямую.

Но Бабкин слушал вполуха, размышляя о том, что у жены скоро день рождения и совершенно неясно, что ей дарить. Духи? Кольцо? При мысли о выборе подарка его охватывала экзистенциальная тоска.

– Ему нужны именно частные детективы? – спросил Илюшин в трубку. – Ах, вот как. Без проблем. Пусть приходит.

«Кольцо, – думал Бабкин. – Оно должно быть простое? Или с камнем? И если с камнем, то с каким ?»

– И вам, Игорь Васильевич. Всего!

Илюшин отложил телефон и устремил на Бабкина задумчивый взгляд.

– Похоже, у нас новый клиент.

Мой друг – бизнесмен, объяснил Перигорский. Уважаемый человек у себя в Казани.

А у друга сын. Певец. Хороший мальчик. У него возникли сложности с администратором. Надо помочь.

– Не понимаю, чего от нас хотят, – ворчал Бабкин, колдуя над джезвой в ожидании клиента, который должен был вот-вот явиться. – Сложности с администратором? Перевожу: воруют. И чем мы можем помочь?

Илюшин отхлебнул кофе и поморщился.

– Серега, я не мог отказаться. После того, что Перигорский сделал для нас в Венеции, мы возьмемся расследовать даже пропажу его хомячка.

– Чего тут расследовать, – фыркнул Бабкин. – Сам же Перигорский его и съел.

В прихожей на мелкие трели рассыпался звонок.

– А вот и сынишка! – Макар поставил чашку на подоконник. – Смотри, не пугай мне мальчугана!

Бабкин направился в прихожую. Надо сказать, даже в эту минуту его не мучило дурное предчувствие. Тучи не сгущались, паркет не дрожал под ногами. И дверь он распахнул, отчасти витая мыслями в тех облаках, где его жена примеряла кольцо и расцветала в благодарной улыбке.

А распахнув, немедленно с этих облаков рухнул.

Перед ним стоял известный всем подросткам певец Джоник и хмуро крутил на пальце золотую печатку величиной с пельмень.

– Хай! – буркнул Джоник. – Ты Илюшин?

– Тогда подвинься.

С этими словами юный рэпер протиснулся мимо Бабкина и прошел в глубь квартиры. А Бабкин остался стоять, ощущая себя так, будто его хлопнули по носу мухобойкой.

В оправдание Сергея следует сказать, что у большинства людей, пообщавшихся с Джоником даже очень недолгое время, возникало похожее чувство. У некоторых оно сопровождалось обонятельными галлюцинациями. Нос упорно подсказывал владельцу, что он наступил в кучу дурно пахнущей субстанции.

Тем удивительнее, что сам Джоник при первом знакомстве вовсе не производил впечатление человека, способного вызвать столь удивительный эффект. Это был пухлогубый юноша с выразительными темными глазами и несколько детскими, размытыми чертами лица. Рост – средний. Голос – гнусавый с хрипотцой.

И этим гнусавым с хрипотцой голосом Джоник читал рэп. Песню «Мой дом – трущобы» крутили дважды в день на «Общем радио». А с хитом «Я твой волк, ты моя зая» Джоник забрался на вершины чарта и сидел там все лето, попирая соперников пухлой ножкой.

Официальная легенда гласила, что Джоник – дитя подворотен. Бастард и нищета. Пел на улицах, чтобы заработать на плесневелую горбушку. Дважды попадал в тюрьму за драки и воровство (сингл «Я на нары не вернусь»). Бродяжничал, разгружал вагоны, спал в коробках и ел то, что сам выловит в канале имени Москвы.

Согласно общепринятой версии, жизнь Джоника сделала крутой вираж, когда «Бентли» одного очень известного продюсера заглох в пробке на Тверской и незадачливый владелец был вынужден спуститься в метро.

Там-то в переходе он и услышал песни юного рэпера.

До самого утра продюсер сидел на заплеванном полу и внимал, забыв обо всем. А с первыми лучами солнца робко приблизился к охрипшему певцу и предложил многомиллионный контракт, гастроли по всей стране и славу короля русского рэпа.

И «Бентли». Раз уж тот все равно был дефектный.

С тех пор Джоник стал кумиром миллионов. Во всяком случае, так он утверждал. Даже хотел поменять фамилию на Кумиров, но кто-то его отговорил.

В зале бурно аплодировали.

– Братья! Будьте сильными! Будьте, как я!

Слушатели одобрительно ухали и старались быть, как Джоник.

Свою мужественность певец подчеркивал всеми доступными средствами. Во-первых, брился наголо, оставляя на макушке хохолок, как у ананаса. Злые языки утверждали, что новая стрижка придает Джонику сходство не с армейским старшиной, а с печальной обезьянкой, завалившей тест на интеллект. Но добрые языки называли их за это мерзавцами, подонками и завистливыми ублюдками.

Во-вторых, носил камуфляж. Широченные штаны, которые Джоник слегка приспускал, бутсы на два размера больше, куртки с тысячью карманов. И поверх этого маскировочного комплекта партизана, засланного в тыл врагу, болтались гроздья золотых цепей толщиной с откормленного удава.

В-третьих, с неукротимым пылом, свойственным молодости, Джоник громил и клеймил современную эстраду. «Ваши поп-кумиры – ложные идолы! – твердил он во всех интервью. – Они насилуют народный мозг!»

Журналиста, который однажды имел неосторожность поинтересоваться, какой экзекуции подвергает народный мозг песня Джоника «Две ноздри», рэпер вышвырнул из своей гримерки.

Не сам, конечно. Руками охранников.

И разумеется, поклонницы. «Толпы баб вожделеют мое мускулистое тело! – пел рэпер, похлопывая себя по нежному белому брюшку. – Камон, детка, не притворяйся, что ты меня не хотела!»

Подтверждая имидж самого брутального певца России, Джоник менял подруг быстрее, чем они успевали осознать, рядом с каким великим человеком им повезло находиться. Предпочтение отдавал блондинкам. «Бабы – моя слабость», – каялся певец в камеру. На одной такой слабости он в конце концов и женился. Молодая супруга была победительницей одного из московских конкурсов красоты. «Я знаю, что я секси, – тянула она детским голоском. – Поэтому мой Джоник меня и выбрал». Как и положено настоящему мужику, свою подругу Джоник время от времени поколачивал и таскал за белокурые косы. После семейных сцен она появлялась, гордо сверкая синяком, точно орденом, заслуженным в кровопролитных боях. «Пока бабу не поучишь жизни, она будет дурная», – делился певец открывшейся ему мудростью предков.

И этот человек в данную минуту развалился в илюшинском кресле, широко расставив ноги, и мычал что-то невнятное.

Бабкин избавился бы от наглеца в три секунды, но выражение лица Макара его остановило. Илюшин развлекался. А если Илюшин развлекался, Бабкину оставалось исполнять роль молчаливой галлюцинации.

– Попробуйте рассказать все с самого начала, – с издевательской вежливостью предложил Макар.

– Слышь, а я чо делаю? – Джоник нервно побарабанил пальцами по подлокотнику.

– Изображаете корову? – предположил Илюшин.

Джоник уставился на него мрачным бараньим взглядом, перед напором которого пали бы даже новые ворота. Но Макар при желании умел выглядеть простодушным, как молодой укроп.

– Это все Андрюха, – выдавил рэпер. – Решетников. Администратор мой.

– Та-ак, – поощрительно протянул Илюшин. – И что с ним?

Джоник поморщился. Джоник скривил рот. Джоник изобразил лицом безмерное отвращение, которое вызывало у него поведение администратора Решетникова.

– Кажись, у него кто-то появился.

– Где появился?

Рэпер закатил глаза.

– Да елы-палы… Роман у него!

– Ага, – сказал Макар. – Роман. У вашего администратора.

eilin_o_connor , написала новый детектив про ярких деятелей российской эстрады, ужасно смешной - и трогательный, как ни странно. И я от нее получила "Бумажный занавес, стеклянную корону" как раз перед полетом. Супер - я почти не заметила пути, так веселилась, разгадывая героев.
Бумажная на Озоне А литресовская электронная и аудио - .

Там над ними сначала потешаешься, а потом понемногу практически полюбляешь. Есть такая вещь, которую посторонние наблюдатели легко забывают - не бывает бесплатного успеха. В любой успех вложено столько труда, столько того, что посторонний человек совершенно бы себе не захотел, что когда это понимаешь, понимаешь опять же - нет никакого волшебного успеха даром.

Детектив практически герметичный, все происходит в особняке двухметрового красавца в золотых костюмах. Гости собрались на ужин...

А немолодая женщина уже расставляла на столе яства. Гамбургеры, щедро политые кетчупом. Рассыпчатые дольки золотой картошки. Кока-кола в больших бутылках.

Бабкин замигал. Это и есть роскошный ужин, на который Грегорович созвал друзей?

И не просто друзей. Цвет отечественной эстрады. Знаменитостей, чьи лица известны каждому, хоть иногда включающему телевизор.

Где моя еда? - капризно осведомилась красивая зеленоглазая женщина с широкими, как у пловчихи, плечами.

Бабкин открыл воображаемое досье. "Татьяна Медведкина, тридцать четыре года, балерина". Из театра ушла на пике популярности со скандалом, который, поговаривали, набрал обороты ее стараниями. Благодаря шумихе, Татьяна все время была на слуху, участвовала в разнообразных проектах, от десанта звёзд на необитаемый остров до нашумевших "Танцев с толстяками".

Сейчас принесут, солнышко! - ласково заверил Грегорович, сидевший во главе стола. - Голодной не останешься.

Сергей настороженно относился к мужчинам, на которых вынужден был смотреть снизу вверх, а Богдан Грегорович оказался выше него едва ли не на голову. Единственный, кто полностью совпал с собственным телевизионным обликом: рослый красавец с миндалевидными карими глазами и бородкой-эспаньолкой. Прочие отличались: почему-то каждый в реальной жизни был сантиметров на двадцать ниже, чем представлялось Бабкину, и значительно стройнее.

Кроме Кармелиты. "Знойная женщина, мечта поэта", - непременно сказал бы Илюшин, будь он здесь.

Кармелита - сценический псевдоним. Урожденная Вероника Копытина. Пела по ресторанам и казино, пока не создала удачный комический дуэт с младшей сестрой, Кончитой. Дуэт стремительно завоевал популярность, не в последнюю очередь благодаря контрасту между сестрами, который те умело обыгрывали. Кармелита - пышная, роскошная, с черными кудрями и страстным взглядом. Женщина-огонь. А Кончита - тонкая, ломкая, бледная как призрак.

Артистизмом бог обеих сестер не обидел, поэтому на сцене они сочетали клоунаду с действительно хорошим вокалом. Песенки, конечно, были так себе. Говоря начистоту, дурацкие были песенки. Но, во-первых, привязчивые. "Дам-дам по башке" до сих пор распевали в тех дальних уголках страны, куда новости и мода добираются с десятилетним опозданием. А во-вторых, как будто у остальных лучше!

Со временем сестра вышла замуж и оставила эстраду, а Кармелита продолжила выступать.

По телевизору Сергей Бабкин привык видеть неряшливую бабу с макияжем в стиле первобытных африканских племен, неожиданно получивших в качестве гуманитарной помощи десять коробок просроченной косметики. Периодически Кармелита принималась худеть и при малейшем успехе втискивала свои буйные телеса в платья, которые были бы малы даже кошке. Тело перло из них как дрожжевое тесто из кастрюльки, и Кармелита становилась похожа на ведьму из диснеевской "Русалочки". Прыгая по сцене в тяжелых ботинках и пеньюаре, она хрипло распевала "Еще триста грамм и по коням", трясла гривой, топала, ухала, свистела по-разбойничьи, сунув два пальца в рот, и в целом производила впечатление слегка помешанной. Казалось, даже камера оператора наезжает на нее с опаской.
Но при личном знакомстве Кармелита ошеломила Бабкина.

Это была коренастая женщина с колдовскими глазами: черными, глубокими, блестящими, как мокрая смородина. Сходство усугублялось платьем в рваных оборках болотно-зеленого цвета по всему подолу, наверняка изыском дизайнеров, которое, однако, выглядело форменными лохмотьями. На шее - Бабкин не сразу рассмотрел - болталась сушеная лисья лапка на серебряной цепочке.

Он вылезает на сцену вдребезги бухой и орет в микрофон....
- ... а я отвечаю: милая моя, я здесь пела, когда ты еще на горшке сидела, и буду петь, когда тебя крышкой накроют...
- ...уроды! я им: у меня концерт через сутки! а они мне: ничего не знаем, все вопросы к таможне...

Под общую болтовню Бабкин решил, что настала пора провести полную ревизию. С кем ему предстоит иметь дело в ближайшие сутки?

Итак, за столом десять человек.

Его наниматель Джоник, в миру - Ринат Баширов. Если скосить глаза, будет видно, как двигается его узкая челюсть, перемалывая куриные кусочки в панировке.

Ведьма Кармелита. Рассеянно накручивает на острый палец смоляную прядь, пьет минералку, цепляет всех подряд своим острым языком-крючком.

Балерина Медведкина. Занята шпинатом.

Мужчина с холеным барским лицом и пальцами в тяжелых перстнях - Никита Вороной.

Снова кумир миллионов. Секс-символ российской эстрады. Любимец женщин и отдельных уголовных элементов, улавливавших в лирике Никиты что-то бесконечно родное, близкое. Песни "Прости, старушка-мама", "Я пропал с этой женщины", "Три дороги, две тюрьмы" стали хитами везде, от кабаков до кабинетов премьер-министра. Никиту Вороного слушали все. Некоторые, конечно, принудительно, поскольку в маршрутке или в магазине музыку так просто не выключишь. Но большинство - добровольно.

Вороной вспахивал ниву народности, душевности и патриотизма. "Я простой человек, - делился он. - Плоть от плоти России-матушки!"

В подтверждение последних слов Никита всегда носил белоснежную рубашку, расстегнутую до пупка, в вырезе которой виднелась мускулистая грудь. Демонстрировал плоть, так сказать.

В публичных проявлениях задушевности Вороной доходил до таких высот китча, что это становилось без пяти минут искусством. Исполняя песню "Моя!", Вороной брал зубами с рояля алую розу и шатался с ней по сцене, вращая глазами и делая безумное лицо. Что должно было свидетельствовать о страстной влюбленности. Люди несведущие, случайно попавшие на концерт, наблюдали за этим перфомансом с оторопью: больше всего Никита напоминал сдуревшего пса с костью, пытающегося сообразить, куда бы ее качественнее зарыть.

В конце концов он прятал розу в рояль. Что значило: любовь мертва. "Сообразил!" - радовались несведущие люди.

Итак, Вороной, балерина, Джоник, Кармелита... Кто остался?

Этот ваш гренадер! Он меня пугает!
Бабкина вышибло из его мыслей ударом под дых. Балерина Медведкина указывала на него длинным розовым ногтем и, судя по страдальческому выражению лица, была чем-то оскорблена.
- Он на меня смотрит!
Все уставились на Сергея.
- Я? - изумился Бабкин.
- Таращится!
- Да я ни за что...
- Вы посмотрите, посмотрите, как глаза выпучил! Как краб!
Сергей уже собирался категорически откреститься от любого интереса к Медведкиной, как вдруг поймал взгляд вошедшего мужчины.
И споткнулся на полуслове.
"Шестерка Грегоровича", - охарактеризовал его Джоник два дня назад.
"Кеша Кутиков, мой камердинер", - представил его сам хозяин.
Широкоплечий толстяк с мягким, неуловимо меняющимся лицом. Губы сложены в полуулыбке Чеширского кота: того гляди сам Кутиков исчезнет, а улыбка останется в воздухе. При встрече на Джоника посмотрел коротко, на Жоре взгляда вообще не задержал, а вот Сергей его внезапно заинтересовал. Темно-серые глаза остановились на сыщике, и вот тут-то Бабкин и увидел, как меняются невыразительные черты. Лицо камердинера собралось. Из-под личины любезного, будто обтекаемого лакея выглянул жесткий и проницательный наблюдатель.

Выглянул - и снова спрятался.

Но это ощущение резанувшего взгляда-скальпеля Бабкина озадачило. Что у нас за камердинер такой непростой, спросил он себя. Надо выведать у Макара подробности.

И вот этот непростой человек вошел в дверь, в одну секунду оценил ситуацию и посмотрел на Сергея очень выразительно.

Бабкин не был силен в понимании молчаливых приказов. В отличие от Илюшина, который ловил эмоциональные волны окружающих точнее, чем эхолокатор летучей мыши - сигналы от препятствий. Но здесь даже у него не оставалось места сомнениям: ему явно подсказывали, что делать. А вернее, чего делать не надо.

"Не отпирайся".

Простите, пожалуйста, - покаянно сказал Бабкин, обращаясь к балерине. - Я действительно засмотрелся. Просто вы очень красивая. Никогда таких не видел.

В наступившей тишине громко присвистнул Грегорович.
- Ай, молодец! - весело сказал он. - Слышишь, Танька? Все у твоих ног!

Балерина посмотрела на Бабкина заинтересованно. До того заинтересованно, что он ощутил желание слиться со стеной. Его как будто ощупали с головы до ног, заглянули в рот, проверили зубы и оценили степень износа копыт.

Сергей попытался снова поймать взгляд Иннокентия, но тот, откупорив вино, растворился в воздухе.
Если бы Бабкин знал, что через полтора часа один из сидящих за столом будет мёртв, он сделал бы всё, чтобы камердинер остался в комнате".

*****
Там эти песни специально сочиненные для детектива - отдельно смешно! "Дам-дам по башке!" я потом долго распевала. Причем, я понимаю, если у вас это среда обитания, вам может быть не так смешно, но мне это все практически "по следам моей памяти" было, из безопасного далека - я сильно повеселилась. Алена, спасибо за то, что у меня поездка сразу началась весело и душевно!